— Ты должен мне рассказать. — требовательно говорит Патриция, усаживаясь в соседнее от него кресло. — У меня через несколько дней свадьба, Доминик, ты должен мне рассказать! —
— Тебе лучше спросить у бабушки. — отвечает мужчина, делая глоток из своего резного бокала, и прекрасно понимает, как нелепо это звучит. Патриция в свою очередь закатывает глаза.
— Что она может мне рассказать? Она…она сказала, что я все пойму по ходу дела, да и будущий муж мой наверняка знает, что делать. —
Виконт усмехается и кивает, откидываясь на спинку кресла и закидывая ногу на ногу.
— Чтож, в этом я с ней согласен. В этом деле главное делать то, что нравится, и не бояться пробовать что-то новое. Даже если на первый взгляд это кажется чем-то странным и непривычным. —
Патриция стыдливо отводит глаза и отворачивается к окну.
— Но мне страшно…—
Он слышит отчаяние в голосе младшей сестры, и его сердце болезненно сжимается от этого зрелища. Он ведь может ей помочь. Так к чему весь этот спектакль? Отставляя свой бокал на столик, он подается вперед, и обхватывает маленькие ладошки Патриции своими, дожидаясь, пока та повернет к нему свою голову, и заглядывая в глаза.
— Тебе нечего бояться, моя голубка. Не зря же ведь это называют занятием любовью. Поначалу тебе будет немного больно и непривычно, но это лишь оттого, что твое тело еще не знало таких ласк. Просто расслабься, отбрось весь стыд, и позволь себе почувствовать. Вот увидишь, когда губы твоего мужа коснулся твоих, когда его руки заскользят по твоей коже, ты быстро забудешь о том, как тебе было страшно. —
Он улыбается, и ее губы постепенно тоже расплываются в неуверенной улыбке.
— Спасибо, брат…— произносит она, и он видит облегчение на ее лице, что одновременно радует и заставляет почувствовать себя лжецом. Но он не станет рассказывать ей о том, что так бывает не всегда. Она молода и свежа, как весеннее утро, и он не хочет допускать и мысли, что ей придется столкнуться с другой стороной этой жизни.
От слов принцессы Доминик немного смущается, но не оттого, что его новоиспеченная супруга говорит о священном таинстве их брачной ночи. Они уже давно не дети, и оба очевидно не волнуются от мыслей об интимной близости. Просто он понимает, что сегодня ночью не оправдает ожиданий своей герцогини.
— Отчего же, в нашем с вами мире есть множество примеров того, как супруга молит богов о том, чтобы супруг не дошел до ее спальни. —
Лансаре кривит губы в ухмылке, однако ничего радостного в ней нет. Суровые реалии современного света, в которых почти во всех слоях населения преобладают договорные браки, зачастую не несущие в себе никаких удовольствий, не приносят ему никакой радости. Наоборот, все это весьма грустно и печально.
Кивая в ответ на предложение Аделаиды, герцог присаживается на небольшой диван, чувствуя себя гостем в собственном доме. Теперь это не только его владения. Теперь половина всего этого принадлежит ей, и возможно после сегодняшнего разговора его супруга и вовсе не захочет, чтобы он появлялся в ее покоях.
— Надеюсь, вы ни в чем не нуждаетесь? Я бы не простил себе, если бы в вашем новом доме вы чувствовали бы себя некомфортно. —
Наблюдая за тем, как принцесса оборачивается к кувшину и разливает по бокалам вино, он скользит взглядом по ее стройной фигуре. Она красива, очень красива, ее точеный профиль и черные как смоль волосы, что поблескивают в тусклом свете камина, способны вскружить голову любого мужчины. У принца явно губа не дура, раз среди сотен или даже тысяч девушек, готовых пасть к его ногам и в момент сбросить с себя платье, он выбрал именно свою сестру.
Жаль. Жаль, что они оказались в одной спальне именно при таких обстоятельствах. В любом другом случае у них был бы шанс как минимум на мимолетную интрижку. Но их свадьба поставила на этой возможности крест, он не поддастся искушению, не позволит себе эту слабость, рискуя самым важным в его жизни обещанием.
Принимая из рук жены бокал, он делает глоток вина, облизывая свои пересохшие пухлые губы. Ему трудно начать разговор, которого к тому же принцесса наверняка не ожидает. Возможно, конечно, она сама почувствует облегчение, ведь ее личная жизнь, на сколько герцог мог судить из ходивших по королевству слухов, тоже не ограничивалась этой свадьбой, однако уверенным он не мог быть совершенно ни в чем. Но тянуть было уже некуда, пора было покончить с этим раз и навсегда. Сделав еще несколько больших глотков вина, и прочистив горло, он снова заговорил, и голос его на этот раз зазвучал тише и глуше, чем прежде.
— Нам с вами не удалось поговорить до свадьбы, но учитывая тот факт, что брак этот был нам обоим навязан, не думаю, что наш разговор смог бы хоть что-то изменить. — Немного помедлив, Доминик продолжает. — Я могу гарантировать, что не разочарую вас в этом браке, принцесса, когда речь пойдет о впечатлении, которое должна производить наша пара в высшем обществе этого, или любого другого королевства. Как не стану и навязывать вам свое общество за его пределами. Вы вольны вести ту жизнь, которая вам привычна, или которую вы посчитаете нужной, и я буду крайне благодарен, если ко мне вы отнесетесь с тем же пониманием. —
