Эллинрата (Манетти) фон Вальбург, 23 года

Jodie Comer

► предрасположенность к магии: некромант (мастер), алхимик (подмастерье); ► должность/род деятельности: дочь покойного герцога Альдино и принцессы Кьяры Морино, сестра нынешнего герцога Альдино, внучка королевы-регента и кузина наследного принца Браина, супруга дофлонского виконта Берхтесгадена

► территория: Дофлон, Берхтесгаден и столица; ► дата и место рождения: Браин, маркграфство Альдино, 25.04.966 г. от КС.

× × ×

Артефакты и особенные животные

Серьги "Ворожея" - перед отъездом ксафийского наставника, который помогал леди Альдино учиться контролировать свой дар некромантии, тот подарил девочке серьги в форме двух алых роз. Розы выглядят как живые и источают тот аромат, который кажется наиболее приятным собеседнику носителя артефакта. Срабатывает, если собеседник один и артефакт не сбивает массовость целей. Артефакт призван помочь на химическом уровне расположить к себе человека, с которым беседует его владелец.
Кольцо "Прозрение" - детектор ядов де факто. Если коснуться рукой сосуда с ядом или ядовитого предмета, кольцо начнёт нагреваться, но не до такой степени, чтобы причинить ожоги.

× × ×

Джаноццо Морино [†] - дед, король Браина, погублен собственным сыном;
Иоланда Морино - бабушка, королева-регент Браина;
Кьяра (Морино) Манетти - мать, принцесса Браина;
Энцо Манетти [†] - отец, герцог Альдино, мёртв;
Есть брат-герцог и старшая сестра;
Лоренцо Морино [†] - дядя, кронпринц Браина, сжёг заживо себя и собственного отца;
Мадлена Морино [†] - супруга Лоренцо, умерла вследствие кровопотери после кесарева;
Мариета Морино - тётка, принцесса Браина;
Алессандро Морино - кузен, кронпринц Браина;
Лиор Морино - кузен, принц Браина;
Есть две кузины, принцессы Браина;
Фридрих фон Вальбург - супруг, наследник эрцгерцогства Берхтесгаден в Дофлоне;
Герард фон Вальбург [†] - сын, официально считался ребёнком от законного мужа, на деле был зачат от связи со свёкром, мёртв;
Дитрих Франц фон Вальбург - свёкр, эрцгерцог Берхтесгадена, дядя королевы Дофлона, парламентарий, тайный любовник и отец мёртвого сына Эллинраты;
Генриетта фон Вальбург [†] - свекровь, эрцгерцогиня Берхтесгадена, мертва;
Лена фон Раух - золовка, младшая сестра Фридриха;

Путешествие под названием "Жизнь" наша героиня начинает в жарком южном Браине, в самом его южном маркграфстве - Альдино. Мать Эллинраты, прекрасная Кьяра Морино, была в обозначенный её венценосными родителями срок выдана замуж за Его Светлость Энцо Манетти, Главного судью королевства. В этом союзе народились дети, среди которых Эллинрата оказалась средней. У отца девочки имелся систематический подход к воспитанию потомков в зависимости от их пола, но один принцип выступал главенствующим без разделения - чада, занятые делом, в частности учением, покуда время их познавать и развиваться, не имеют времени на сотворение глупостей. Так что покуда Элли жила в Альдино, дни её были расписаны едва ли не по минутам: и уроки верховой езды, и этикет, и танцы, и музицирование, и пение, и чтение, и письмо, и магическая наука прибавилась, когда в присутствии придворного мага герцогства у леди в восемь лет прорезался активный дар. Словом, всех детей занимали  а уж коли дозволялись прогулки, то под надзором вначале нянек, а затем и гувернёров и гувернанток. Энцо Манетти был человеком жёстких нравственных ценностей и не потерпел бы блуда ни от жены, ни от дочерей. Так что с Эллинратой юноши лишний раз и заговорить не могли, даже когда уже начали заглядываться.
Отдельно стоит отметить страх девочки перед смертью, который она ощутила отнюдь не из-за гибели кого-то на своих глазах, но оттого, что дар её магический оказался редким и, так сказать, новомодным. Некромантия делала человека гораздо ближе к смерти, к духам умерших. Когда Элли начала их видеть, а затем и слышать, ей стали сниться кошмары. Тогда её отец принял волевое решение и написал ксафийским умельцам с запросом выписать за содержание и приличное жалование наставника для его дочери, дабы научилась та понимать и контролировать свою силу. Азы этой науки ей преподал Дамиан - не самый сильный маг данного направления среди его ксафийских товарищей, но для начала его знаний и умений было достаточно, чтобы Элли перестала бояться каждого угла и в особенности мест, где кто-то умер насильственной смертью. Леди научилась общаться с духами усопших и даже взывать к ним с этого света на тот, дабы призвать к месту, где чувствовала остаточный след человеческой души. Доучивать же юную особу впоследствии взялся мастер из Магической академии Феличиано, аналогично приглашённый в Альдино за хорошее жалование. Таким образом, стараниями двух наставников, к 18-ти годам девушка смогла примерить на себя уровень молодого мастера, внеся заодно лепту в изучение некромантии. Правда, скорее в роли объекта, чем изучающего.
В этом же возрасте вокруг внучки королевы-регента Иоланды Морино созрел своего рода план. Состоял он в заключении выгодного обеим сторонам брака между Фридрихом фон Вальбургом, наследником принца Дофлона, и Эллинратой. Договаривались, само собою, главы семей, а девушка лишь по факту узнала, кого пророчат ей в мужья. После договора последовало официальное оглашение помолвки, и через три месяца леди Альдино увезли в будущую вотчину наречённого - на церемонию бракосочетания по традициям земли, к которой принадлежал жених.
Приём в Берхтесгадене Элли показался вполне радушным: жених был с ней очень мил, будущие свёкр со свекровью - добры и гостеприимны. Однако уже в первую брачную ночь впечатление начало портиться. Новоявленный супруг после принесённых обетов и пиршества не разделил с молодой женой ложе, как того требовали традиции. В ту ночь леди не поняла, по какой причине, и лишь позднее прознала про грех мужеложства, крывшийся за Фридрихом фон Вальбургом. Это нигде, само собою, не афишировалось, потому никто и не собирался предупреждать невесту о нюансах грядущей супружеской жизни. Однако на утро протокол требовал предъявить свидетельство состоявшейся консумации. И, честно признаться, леди плохо помнила, что с нею произошло в ту ночь. Лишь то, что служанка принесла ей, уже порядком расстроенной своим одиночеством в супружеской опочивальне, кувшин доброго вина, и испила новобрачная достаточно, чтобы захмелеть. Однако наутро на простыне, как полагается, обнаружились пятна её крови, и тело в причинных местах характерно ныло. История странная, оставившая сплошные вопросы в голове девушки, но ни у кого их более не возникло. Супруг тоже никак не прокомментировал минувшую ночь.
Лишь многим позднее Эллинрата узнает, что Фридрих предпочёл разделить в ту ночь ложе со своим любовником, а эрцгерцог наказал служанке хорошенько напоить юную леди, затем своему доверенному человеку - с помощью деревянного инструмента фаллической формы провести дефлорацию так, как это было принято в стародавние времена, то есть не через соитие новобрачных, но через деликатную потерю девственности с помощью такого инструмента. Не рассчитывал мужчина лишь на то, что в праздничную ночь надраться решит не только невестка. Обнаружив слугу своего пьяным на той самой служанке, которой велено было снести вино Эллинрате, эрцгерцогу пришлось брать ситуацию в свои руки, чтобы на утро ни он, ни члены его семьи, ни сама юная особа не испытали конфуза. Правда, уже на ложе, где спала новобрачная, животное и низменное, видать, взяло верх, и девицу лишили чистоты вполне естественным путём. Только не муж, а его отец. К счастью, очень долгое время эта тайна оставалась достоянием одного лишь Дитриха фон Вальбурга, а его невестке хватило ума не поднимать шум вокруг довольно странной первой брачной ночи.
После этого потекла жизнь, в общем-то, как у многих аристократов. Элли живо интересовалась дофлонской культурой, историей этого края, пыталась понять взгляды местных. Это было нужно не только ей самой, чтобы приняли за свою, но и потому что ей было велено стать своей среди дофлонских сливок общества, пасти все слухи, улавливать народные настроения, значительные изменения в политике государства. Браину был выгоден мирный дружелюбный и удобный сосед. Это была одна из основных причин подсуетиться о браке с наследником принца Дитриха. И, видят боги Браина и Дофлона, леди влилась в местный колорит, точно рыбка в воду. Скоро свежие сплетни стали стекаться и к ней, точно к паучихе на клейкую сеть.
Самой главной проблемой оставалась полнейшая незаинтересованность дорогого супруга в Эллинрате... и вообще в прекрасных особах. Как и у его родителей, у Фридриха с его супругой опочивальни оказались раздельные. И сколь бы много усилий леди ни прилагала, и мягкостью, и живым интересом к делам мужа, и красивыми нарядами стараясь отвоевать внимание мужчины, Фридрих оставался не заинтересован в том, чтобы хотя бы из чувства сыновнего долга попытаться продлить свой род, зачав с супругой ребёнка. Зная, как старшее поколение обожает советовать, Эллинрата деликатно делилась своими переживаниями касательно семейной жизни со свекровью. И несколько реже - со свёкром, который, как член королевской семьи и парламентарий, пропадал в столице, занимаясь делами государственными. Однако ни советы родни мужа, ни собственные ухищрения не дали желанных плодов, и через чуть больше, чем год, Элли перестала пытаться навязать себя Фридриху.
Зато внимательность и чуткость леди помогли ей очень быстро увидеть то, чего не замечало абсолютное большинство домочадцев - одинокой душой в родовом замке в Берхтесгадене являлась не только она, но и эрцгерцог. В народе их репутация была не запятнана: Дитрих и его супруга, Генриетта, выглядели идеальной парой, у них были пристроенные дети, дела шли хорошо. Но стоило копнуть поглубже, что оказалось не так сложно, живя в доме свёкра и свекрови, и обнаружилось, что эрцгерцогиня была крайне занята собою, своими подругами из высшего общества, обожала светские приёмы и не пропускала их, а её гардероб достоин был отдельной большой залы - чисто под шкафы, сундуки, шкатулки с украшениями. Она ни разу в присутствии невестки не скандалила с мужем и вообще выглядела образцовой замужней дамой. Но по позднему приезду эрцгерцога зачастую встречала прислуга, ведь она же способна и трапезу подать, и ванную сготовить, и ко сну приготовить и перед сном другими услугами порадовать, если господин потребует. А у эрцгерцогини то мигрени, то усталость после раута. Словом, пока дела шли хорошо, никто особо не беспокоился о том, чем занят глава семейства, каковы его чаяния, счастлив ли он. Дитрих фон Вальбург не знал в лоне собственной семьи, что такое тепло родственной души, чувствовал себя нужным в основном как тот, кто способен решить чужие проблемы либо влиянием, либо деньгами.
Как же Эллинрата прознала о столь деликатном моменте? А юная особа как-то в гостиной потягивала вино, чтобы постараться уснуть, но сон не шёл. Ближе к ночи весь вымокший до нитки и уставший, как собака, в замок приехал из столицы свёкр. Чем делать вид, что уже идёт к себе почивать, леди решила встретить мужчину. Сама приказала подать на стол ужин и готовить эрцгерцогу горячую ванную. Дитрих приехал в дурном расположении духа и оказался удивлён, что из домашних его приезд застал вообще хоть кто-то. Пока он ел, Элли ненавязчиво щебетала о том, что обычно зовётся женскими глупостями. На усталую голову и в поздний час - не те условия, чтобы вести серьёзные беседы. Расспросила свёкра и о его делах, но тот оказался немногословен и дал понять, что желает отдохнуть. Пожелав друг другу доброй ночи, они разошлись.
Вторым эпизодом стала охота. Элли как-то напросилась поехать со свёкром и свитой - тот держал своих борзых, и с его подачи частенько редели в местных лесах лисы, олени, дикие кабаны и тому подобная животина. Генриетте это увлечение претило, она просто трапезничала той добычей, что притаскивал её муж. Эллинрата же понравилась хозяйским собакам, а ещё искренне восхищалась охотничьими умениями эрцгерцога, что, несомненно, льстило мужчине. Ведь приятно, когда ценят твои заслуги и отмечают достоинства.
По реакциям свёкра леди и сделала выводы. И коль скоро не удалось поладить с собственным мужем, Элли решила в таком случае снискать лояльность его отца, под крышей дома которого жила. Тем более, что это оказалось не так сложно - Дитрих фон Вальбург оказался действительно достойным мужчиной, хотя и со сложным прошлым.
Эллинрата сумела расположить к себе главу семейства, он начал охотнее с нею беседовать, спокойнее реагировать на то, что невестка бралась встречать его при приезде и провожала в путь. Зачастую если у него возникали проблемы, то эрцгерцог без шума и пыли, не посвящая в произошедшее семью, решал их сам. Но вот когда в летней резиденции его едва не прикончили, решив отравить, тот факт, что Эллинрата оказалась рядом и кое-что уже смыслила в зельях, которые стала изучать лишь в Дофлоне, спас мужчине жизнь.
До последнего эпизода взаимоотношения невестки со свёкром носили исключительно тёплый родственный характер, однако неравнодушие девушки, когда ему стало действительно смертельно плохо, окончательно растопило сердце мужчины. Элли же питала к нему искреннюю симпатию с самого своего приезда в дом тогда ещё жениха, но, будучи воспитанной суровым отцом, леди и помыслить не могла, чтобы возлечь со свёкром. Тем более за спиной свекрови, которая худого ей ничего не делала. Но ответная теплота мужчины стёрла между ними границы приличий. В той самой летней резиденции Дитрих овладел невесткой во второй раз, теперь уже когда партнёрша была в полном сознании и понимала, что происходит.
Само собою, любовник наказал ей об их связи молчать. Не желая скандала в семье и проблем для мужчины, который наконец-то заставил Эллинрату почувствовать себя желанной, леди берегла их тайну и охотно пошла на продолжение их ставших гораздо более чувственными и страстными взаимоотношения. Дитрих же, в свою очередь, аккуратно баловал красавицу, чтоб их обоих не выдать и делать приятное. Элли, получившая разрешение наедине звать свёкра лишь по имени, дала ему прозвище "мой Лев" - сообразно гербу эрцгерцога. Он же позаботился о том, чтобы у его новой любовницы наличествовали в доступе зелья, предотвращающие беременность.
Последний знак заботы, правда, не сильно помог, потому что невестка от него всё же понесла. Без ухищрений и без проблем. Само собою, ей дали понять, что когда малыш родится, его выдадут за внука эрцгерцога. Было хорошо видно, что Дитриху неприятно, что придётся так поступить, но на благо самой Эллинраты, своего сына и всей семьи они не должны были оглашать, кто настоящий отец ребёнка. Генриетта ничего не заподозрила, лишь порадовалась, дескать, наконец-то невестка смогла найти подход к её сыночку.
Возможно, они бы ещё долго скрывали свою связь, если бы не проклятая случайность. Они не заперлись, потому что и супруг Элли, и эрцгерцогиня были в отъезде. И не ограничивали себя, потому что в замке, кроме слуг, никого не было, а беременность невестки сделала её словно ещё более желанной для любовника. Вернувшаяся с родственного визита в замок ранее запланированного, эрцгерцогиня застала их на кульминации - делать вид, что она всё не так поняла, уже не представлялось возможным. Позднее Дитрих утверждал, что обычно его супруга оказывалась скорее безразлична к тому, с кем он там периодически проводит время. Потому он оказался удивлён бурной реакцией Генриетты. Неизвестно, столь сильно женщину возмутило то, что в лицо ей невестка улыбалась, а за спиной спала с её мужем, или же увидеть своими глазами - это совершенно иное, не то же самое, что уловить краем уха пущенный слух о том, чью постель её благоверный там давеча навещал. Спросить уже не представится возможным. Эрцгерцогиня совсем не куртуазно вцепилась в волосы пригретой змее, и попытки Дитриха разнять двух дерущихся леди лучше не сделали. Итогом стало то, что обе запнулись о край ковра и Генриетта увлеклась за собою невестку вниз по лестнице. У её подножия эрцгерцог обнаружил свою жену со сломанной шеей - может, он и смог бы ей как-то помочь, будучи магом-целителем, но не стал этого делать, а, может, хладному трупу уже было поздно помогать. Рядом с Генриеттой лежала без сознания Эллинрата - с огромным багровым пятном на подоле. После такого падения ребёнка спасти не удалось. А вот любовницу Дитриху собственными усилиями удалось отобрать у смерти. Наступил месяц траура. По жене и свекрови - скорее формально, а вот по потерянному мальчику, которого, уже мёртвого, достали из Эллинраты и которого его биологический отец посмертно нарёк Герардом, они скорбели вместе и вполне искренне.
Если бы ныне уже покойный отец Эллинраты прознал, куда подевалась вся благовоспитанность дочери, стоило лишь выдать её замуж, он бы в гробу перевернулся. Но ситуация хорошей девочки сложилась едва ли не хрестоматийная: если в детстве много запрещать, без надзора дитя найдёт, как оторваться в более зрелом возрасте. Если бы не всё ещё живой и здравствующий муж, девица, наверняка, пролезла бы уже теперь не только в постель свёкра, но и утешила бы бедного вдовца как новоявленная супруга. Более ведь им ничего не мешает быть вместе уже открыто. Правда же?..
× × ×

Пробный пост

Когда ведьма слышит где-то, что жить при сталинизме — так себе удовольствие на самом деле, то лишь нервно посмеивается. А раньше бы впала в истерику. Может, даже разрыдалась бы. Ведь страна, которой больше нет, в 1953-1954 годах чуть не сломала её. Действовавший тогда особый отдел НКВД, занимавшийся всякими провидцами, оккультистами и прочими магами, как шарлатанами, так и настоящими, вышел на её след через старого велимириного друга. Меньше всего такой подставы Волконская ожидала от отца её первенца. И предателя ведьма не пощадила. Его немедленное убийство заставило людей действовать жёстче — колдунью метким ударом в подбородок вывели из строя, ведь нелюдь в отключке не способен чародействовать, а значит и защититься или же причинить вред. А затем вывезли из города.
Уже на месте женщине надели наручники, которые не блокировали её способности, но вытягивали силы, оставляя ровно мизер для жизнеспособности. Похоже, не один лишь Праксис пособничал этому промыслу — откуда-то же шло такое специфическое снабжение. Её обрили наголо и переодели в серую робу, подобную той, какую выдают заключённым в тюрьмах. Помещение, где её держали, имело не окно, а скорее решётчатую прорезь под высоким потолком. Стены с мягкой обивкой, в какой держат буйных психов, чтоб не самоубились. Смирительной рубашки для полной картины не хватало. Пока ведьму вели к личным апартаментам, она заметила номера рядом с дверями, а ещё как будто расслышала чей-то стон. Впоследствии её выводили только для того, чтобы проводить в одном из помещений тесты или в санитарный узел. Помывка осуществлялась в индивидуальном порядке раз в неделю, кажется...
На Велимире испробовали много всего: изучали процесс естественного заживления, нанося повреждения различной степени тяжести, ломали конечности с всё той же целью — выяснить, насколько регенеративные способности отличаются от человеческих. Использовали электрошок, помещали в условия очень пониженной температуры. Помимо всего прочего, брали кровь на анализы, спинно-мозговую жидкость, образцы костного мозга и даже биоматериал, то бишь извлекли яйцеклетки. В том здании подобных Праксису не было. Ренегатов использовали как информаторов и наводчиков, но не подпускали к объектам, в которых изучались представители магических рас. А как не-человека Волконская себя сдала, когда убила старого друга.
Она пробовала бежать. И не один раз. Самый яркий пример — телекенитический перенос ручки и вонзание оной прямо в шею паскуде, которая до этого щедро обдавала её горячим паром в загерметезированном помещении. Колдунье было плевать, что её тело обожжено, и даже если она чудом выберется из местных коридоров, то на улице, скорее всего, долго не протянет. И идти ей некуда: в последнюю квартиру, где жили они с Абеляром и дочерью, теперь возвращаться нельзя. Хорошо, что они оба чарователи и умеют ставить графическую защиту, которую ещё не каждый им подобный осилит. Так что самые ценные книги, некоторые ингредиенты и артефакты просто так достать не вышло бы, даже если бы в помещение привели чующую магию ищейку. Абеляр... Велимира молилась о том, чтобы муж успел скрыться до того, как на его след бы вышли. Не имела понятия, как бы он узнал, но если и его сюда утащат, то никто не в силах будет помочь Валентине, которая только начала постигать азы магических искусств и ещё не была в состоянии себя защитить. Да что там... Волконской самой уже больше четырёх столетий — по меркам колдунов не самый выдающийся возраст, но опыт у ведьмы к текущему моменту набрался солидный, и даже ей не удалось улизнуть. Сколько раз непокорная беглянка пыталась покинуть бывшую лечебницу, столько раз её возвращали. И дабы ослабить максимально — не кормили сутками. Порою и не поили, лишь дразня через небольшую прорезь в двери, через которую обычно подкидывали миску с едой и железную чашку с питьём.
В тот день Велимира не пила уже двое суток и не ела пятеро. Она очень сильно похудела, рёбра и позвонки можно было одним взглядом пересчитать, если снять одежду, вокруг глаз образовались глубокие чёрные круги-синяки, на теле имелось множество шрамов, недавно нанесённых повреждений, ожогов, на сгибах хорошо заметны синяки, где неаккуратно брали кровь из вены — в общем, выглядела не многим лучше тех, кого угоняли во время войны в концентрационные лагеря. Только жила в отдельных апартамантах и её не использовали в качестве рабочей силы. Опасались. Успели выяснить, что эта пташка способна сжечь здание дотла вместе со всем содержимым, если наберётся сил и улучит момент.
Вели не зашевелилась и даже не подала признаков жизни, когда сработала пожарная тревога. Коридоры наполнились шумом, персонал объекта спешно эвакуировался по плану. Местный живой материал, рассованный по клеткам, конечно, оставался ценным и его просто так не пускали в расход, но и спасать никто не собирался, тратя время и рискуя собой, потому что пожар с административного корпуса стремительно перекинулся на лабораторный, где содержались все "подопытные мышки".
Слыша прекрасно, что творится снаружи и понимая, что значит звучание сирены, колдунья лишь смежила веки обратно. Пламя вряд ли пожрёт дверь, но она успеет надышаться горячими паром и дымом, которые смогут проникнуть хоть через ту же прорезь, через которую подавались пища и питьё. Отёк гортани, гипоксия, паралич дыхательных путей. И вряд ли кто-то потом в этом трупе опознает Велимиру Волконскую. Вряд ли даже кто-то узнает, что она погибла именно здесь.
Меж пересохших и местами потрескавшихся до крови губ вырывалось прерывистое дыхание. Ведьма сжалась в комок, держа острые колени у самой груди и обнимая их руками-веточками. На пальце больше не было обручального кольца — с неё сняли любые украшения, в том числе подаренные Белой серьги с изумрудами. Именно такую картину застали те, кто вошёл через дверь её клетки. Велимира определила на слух, что кто-то вошёл, хотя мягкий пол впоследствии заглушил чужие шаги. Веки дрогнули, из-под завесы тёмных ресниц показалась радужка глаза. Перед нею определённо находился чей-то ботинок. И женщина не удивилась бы, если б его обладатель зашёл, дабы напоследок просто хорошенько врезать ей носком этого самого ботинка по животу или по лицу. Люди — народ трусливый, жестокий и мстительный. Бьют только тех, кто не может им ответить. Пускай. Дверь открыта, но истощённая женщина не способна была встать — не то что ловко обогнуть вошедшего и пробежаться по коридорам, пока огонь будет стараться облизать ей пятки. Лицо её словно глубже зарылось в этот самый пол. Не хотела видеть, что с ней станут делать.
А затем чьи-то мягкие заботливые руки взяли её лицо в ладони и подняли вверх. На обладателя этих самых рук уставились два словно бы стеклянных, как у плюшевой игрушки, глаза, смотревших своим безразличным мёртвым взглядом с полным отсутствием даже тени узнавания. Как если бы Велимира успела забыть, как выглядит её любимый мужчина. Или не могла поверить, что перед нею всамомделешний он. Что это не очередной лживый сон, который затем обернётся кошмаром реальности. Велимиры здесь больше нет. Осталась сухая оболочка, выжженная почти дотла шестью месяцами непрерывных издевательств, слившихся словно бы в один сплошной ужасно долгий день.

× × ×
► Желаемый сюжет: политика, придворные интриги, стеклище в лоне дорогой семейки.
► Завещание: пускай дорогой свёкр вышлет обратно в Браин к родным в Альдино.